тяяя... А это конец фанфика? Или еще продолжение будет?

эмс, ну вытавь тогда, пожалуйста.. Просто прочитав, я не поняла, что тут хентайного....
Лол

Глава 4. Сон марионетки
Истинный мир – невидим, неосязаем, неслышим, не имеет вкуса и запаха. Истинный мир есть движение разума. Начальная и конечная цель этого движения непостигаема. Разум есть материя, более твердая, чем камень, и более быстрая, чем свет. Ища покоя, как всякая материя, разум впадает в некоторый сон, то есть становится более замедленным, что называется – воплощением разума в вещество. На степени глубины сна разум воплощается в огонь, в воздух, в воду, в землю. Из этих четырех стихий образуется весь видимый мир. Этим миром управляют кукловоды. Так называют тех, кто сумел управлять не только своим разумом, но и разумом других. Их подданные – марионетки, те, кто не видят жизнь, я видят лишь представление, шоу. Но когда марионетка осознает окружающее – это состояние сна. Этим чувством невозможно управлять.
Когда она открыла глаза и пришла в себя, была уже глубокая ночь. Она сидела в кресле посреди комнаты в просторной комнате, где стены и потолок были обтянуты пурпурным бархатом, а пол устлан мягким ковром. По обеим сторонам от кресла стояли два небольших деревянных столика, а на них канделябры с шестью зажженными восковыми свечами.
В глубине комнаты, где находилась она, был с одной стороны громадный, упиравшийся в самый потолок, камин, а с другой, под балдахином, - одна из тех непомерно высоких и широких кроватей средневекового стиля, на которые надо взбираться по ступенькам помоста и где свободно можно улечься поперек. Ничего общего с японским ложе. Остальная мебель состояла из кресел, выстроившихся вдоль стен. Потолок имел форму купола; в камине пылал жаркий огонь. Несколько дверей, одни с опущенными, другие с приподнятыми портьерами, вели в смежные комнаты. Вся обстановка, прочная и массивная, носила на себе отпечаток устаревшей, но великолепной моды. Отменное чувство стиля, роскошь свидетельствовало о высоком чине, доходе владельца…
Точно так же, как ковер и обивка стен, все в этой комнате было из красного бархата : полог, балдахин, покрывало кровати, занавеси, скатерти на столах, кресла, стулья. Никакой позолоты, кроме как на потолке – отличный вкус.
Для того, чтобы всплыть со дна на поверхность, требуется некоторое время.
Анна была ввергнута в такую глубокую пучину изумления, что сразу прийти в себя не могла. Невозможно в одно мгновенье освоится с неведомым, все потерять, все получить.
Мысли иногда приходят в расстройство точно так же, как войско на войне, и их так же трудно собрать, как разбежавшихся солдат. Человек чувствует себя как бы расчлененным на части. Он присутствует при каком-то странном распаде собственной личности.
Когда вы ступаете в полосу неожиданности, готовьтесь к тому, что они обрушатся на вас одна за другой. Как только перед вами распахнулась эта дверь, в нее сразу устремляются неожиданности. Как только в стене пробить брешь, события сразу же вырываются в этот пролом. Необычайное не приходит только один раз.
Необычайное – это мрак. Этот мрак окутал Анну. То, что с ней случилось, казалось ей непостижимым. Она видела сквозь туман, который заволакивает потрясения подобно тому, как после обвала еще стоит в воздухе облако пыли. Она не могла разобраться в окружающем. Но мало-помалу воздух становился прозрачнее. Пыль оседала. Анна напоминала человека, спящего с открытыми глазами и старающегося разглядеть то, что происходит с ним во сне. Она то разгоняла это облако, то опять давала ему сгущаться, то теряла рассудок, то снова обретала его.
Постепенно мысль Анны стала осваиваться с мраком загадочного события, подобно тому, как ранее ее глаза освоились с мраком комнаты, которая была так велика, что два канделябра еле освещали ее. Трудность заключалась в том, что надо было как-то распутать все эти сбившиеся в один клубок впечатления.
Она молчала. Тот, кто не говорит ничего, способен противостоять всему. Одно случайно оброненное слово может иногда погубить все.
Анна озиралась. Когда человек изумлен, он сперва оглядывается кругом, чтобы удостоверится, что все по-прежнему стоит на своем месте. Определив, что находится где-то в неизвестности, он ощупывает самого себя, чтобы убедиться в собственном существовании.
Анна не видала такого никогда. Здесь, во всей этой вычурности, во дворце, она испытывала почти-то же чувство беспокойства, что и в тюрьме. Это пышное зрелище внушает страх. Она все еще не могла к этому привыкнуть.
- Где я? – произнесла она вслух, хотя, как ей казалось, в комнате, кроме нее, никого не было. Она сама не понимала, почему произнесла это. Наверно тогда она не управляла собой, своими действиями, мыслями, чувствами…
- Ты у себя дома, Анна…
Из темноты всплыла уже до боли знакомая фигура. Это был он. Сначала ее озарило удивление, затем страх, затем доля воспоминаний… Все запутано, скомкано…
- Хао? – Взволнованно пролепетала Анна. Она едва смогла выдавить из своей глотки это слово. А затем и вовсе онемела. Руки и ноги стали тяжелыми, точно как ржавый корабельный якорь, сердце стало колотиться с бешеной скоростью, так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Все вокруг потемнело, и она вновь погрузилась в этот сон наяву.
- Ты не помнишь, что произошло, ведь так? – Голос его звучал мягче и нежнее всего этого бархата, которым была окутана комната. Он то повышал, то понижал тон. Он скорее пропел, чем сказал. А может это только ей казалось? Все эти ноты звучали и громко, и тихо одновременно.
Ей на миг захотелось запеть вместе с ним, подхватить те необычайные тона, что подхватывал он, на затем это желание сразу пропадало… Вспоминалась его невыносимая темнота, что так хорошо скрыта под идеальным телом.
Кружилась голова, сбивалось дыхание. Все перед глазами меркло, оставался лишь он. Почему-то именно сейчас ее сильно пленило его полуобнаженное тело – мускулистое, стройное… Раньше она не замечала этого. И даже не пыталась. А сейчас?.. Что за удивительные чары приковывают ее взгляд к нему?
Не в состоянии что-либо произнести, Анна лишь покачала головой. Сейчас она напоминала куклу, марионетку – глаза устремлены на Хао, прозрачные, безжизненные, но неописуемо красивые, отбивающие теплой синевой; слегка наклоненная голова, как будто отрезали те, едва заметные нити, что придерживают куклу во время представления…
… Представление... Да. Именно это и происходило. Он – кукловод, она – марионетка. Он виртуозно управляет ею, она покорно все выполняет. Только неизвестно, как долго продлится весь этот спектакль.
Он приблизился. Она даже не успела уловить его шаги, а, может, их и вовсе не было. Она с трудом подняла глаза. Но, сделав это, она увидела теплую, нежную кожу, под которой чувствовалось биение пылкой крови, очертания тела, пленяющего четкостью мрамора и плавными изгибами волны; высокомерно – бесстрастное лицо, выражающее одновременно и призыв и отказ, лицо с ослепительно прекрасными чертами; волосы, точно озаренные отблеском пожара; обольстительную полу наготу, пробуждающую трепет сладострастия, надменное желание воспламенять вожделения завороженной толпы, но только издали; неотразимую загадочность, влекущую за собой неприступность; искушение, идущее рука об руку с предвидением гибели; обещание чувствам и угрозу рассудку…
Он взял ее за руку. Она почувствовала, как столь нежные и ловкие пальцы обвили ее ладонь – совсем легко, едва уловимо. Это было совсем не так, как при их встрече в лесу. Что-то неопределенно тонкое… В какой-то момент она хотела было вырвать свою руку из его, осознавая, кто рядом. Но силы как будто покинули ее. Она не могла лишь подчиняться.
Вскоре она уже сидела на чем-то мягком и необычайно гладком, нежном. Шелк, бархат… Так и хотелось прекратить держать столь тяжелую голову и упасть на эту пелену, забывая о всех заботах; окунутся в нитях шикарной, божественной красоты…
Иногда всплывали образы, столь же неясные, что и ее предназначение здесь. Как она куда-то шла, затем летела, кружилась на волнах ветра и пела… пела…
С несчастьем справится легче, чем со счастьем. Несчастье легче понять, осмыслить. А когда приходит счастье, трудно принять все его дары – мучает совесть и сомнения.
Трудно познать себя в счастье. Случай всегда рад надеть на тебя личину. Нет ничего обманчивее его. Что он: проведение или злой рок?
- Ты слаба… Я впервые вижу медиума, на которого так подействовало обычное перемещение. Девочки сказали, ты потеряла сознание…
Он сидел рядом и глядел на нее. При таком свете, в полутьме, ее взгляд казался столь неопределенным, неуловимым, как и ее мысли. Они заносили ее то в один конец, то в другой. Они путали даже его. И во всем этом вихре чувств, наполнявшем все ее существо, она не ощущала слабости, усталости. Ее мысли рассеивались, как дым, затем снова появлялись, оживали, словно черное пламя из клокочущего кратера. Иногда он замечал, когда в голове ее появлялись очертания происходящего, она радовалась, кричала, смеялась… Внутри себя… Она знала, что сидит на кровати, рядом с ней он. Было удивительно спокойно. Настолько, что создавалось впечатление, что все это иллюзия, лишь еще один бред, сон…
- Хочу тебе напомнить, что мы договаривались об одном моем желании… - Перебив тишину, сказал Хао. Он не закончил фразу, но, пожалуй, не трудно догадаться, что ему нужно.
Анна в одно и то же время была вознесена на вершину и низвергнута в пропасть. Теперь стало страшно. Красивый сон миновал, теперь на смену ему пришла темная, гадкая реальность. Этот страх неизбежности, страх повиновения… Дыхание опять сбилось, как будто кто-то держит ее за горло и сжимает все сильней. Кружилась голова. Глаза начали сильно печь. Сама мысль о том, что сейчас она будет лишь игрушкой, наводила ужас, отчаянье, панику и…обиду… Слезы вот-вот готовы были вырваться наружу.
«Ах!» - мысленно воскликнула она, ибо сейчас могла восклицать только так. – Смерть… Только она будет моим возмездием… Лишь бы умереть!»
Его взгляд тоже переменился. Теперь улыбки не было. Теперь не было ничего. Ноль чувств. Ноль эмоций.
- Следи за своими желаниями, Киояма. Они могут исполниться… - Прошипел он грубо и дерзко. Это было что-то смежное между злостью и недоумением. – Успокойся…
Анна действительно постаралась успокоиться. Не потому, что он ей так сказал, а потому что это было необходимым.
Вновь туман… Его лицо опять изменилось. Прошла лишь доля секунды, а на губах его опять эта улыбка. Нет, вовсе не злая… Вот он совсем близко. Теперь она четко видела эту глубину в его глазах. Завораживающий взгляд… В нем отражается вся Вселенная, вся глубина души… Почему он пытается от всех это скрыть? Может это и есть его слабость?
Он настолько близко, что дыхание его, словно сильный порыв ветра, обжигает лицо, только более нежно, мягко... Темнота… глаза сами закрылись, как будто ими кто-то повиливал. Губы, наоборот, открылись, совсем немного… Все стало немного мокрым. Это даже слегка испугало, но затем это начало нравится все больше. Ощущался подъем, ощущалось падение… Что-то новое, непонятное озарило ее тело и душу… Избыток чувств накрыл ее, от чего хотелось плакать и смеяться одновременно, лишь бы этот момент не кончался.
Вскоре он оказался еще ближе. Теперь их тела соприкасались, от чего вновь становилось немного страшно. Его горячие губы двигались так точно, уверенно, предугадывая все ее желания…
Желания? Да… Именно так. Хотя она и видела все вокруг сквозь муть реального мира, как через линзу, она все же не могла не чувствовать, как бешено колотится ее сердце. Нет, совсем не от страха. Это было нечто другое; как хочется прижать его к себе и что бы он сделал то же самое; что бы все это не прекращалось, длилось целую вечность…
Теперь это уже не Анна. Это – самая маленькая частица, частица ее души, что была так хорошо скрыта от окружающих; частица, что всегда желал этого, ждала, когда наступит тот час и она сможет вырваться на свободу. И вот она полностью овладела Анной, заставляя ту забывать о врагах, забывать о союзниках. Теперь не было ни прошлого, ни будущего. Лишь настоящее.
Он медленно отстранился, но всё же находился очень близко от нее. Она растеряна. Смятение души, возникшее внезапно, пугало и воодушевляло. Она видела слишком много и в тоже время слишком мало. Эта вспышка уничтожала все картины минувшего.
- Выглядишь устало, Анна… Спи.
Это было последнее, что она услышала. Вскоре его лицо начало расплываться, как и вся комната. А затем – мрак.
Все казалось сном – и страшным, и красивым. Этот сон полностью накрыл ее сознание. Он засел там, приказывая слушать. Слушать и повиноваться.
Необычайная явь… Невообразимая, поддельная… А может быть это и был лишь сон?

Глава 5. До встречи

Она стояла перед темным силуэтом, безмолвно, удивленно, пристально глядя на него.
Бездна таит в себе все разновидности приманок; одна из них находилась на вершине этого холма. Она сделала шаг, другой. Резко остепенилась, судорожно всматриваясь в старца. Она стояла на месте, как вкопанная. Какие-то мрачные чары удерживали ее на холме. Она больше не шевелилась, как будто оцепенела. Она не замечала, что уже теряет сознание.
На сравнительно небольшой голове старика, под двумя толстыми полосками бровей, были видны две черные ямы на месте глаз. Она даже представить себе не могла, что могло произвести такое на его лице. Под огромным носом, на котором блестели бесцветные дорожки от пота, свисала седая косматая борода до колен. Потрепанная одежда. Ткань истлела и расползлась. В одном месте обнажилось колено. В другом - видны ребра. Что-то подобное зубам желтело, чернело из грязного рта, от которого отдавало зловоньем. Голова была непременно направлена в ее сторону.
Ветер, становившийся все резче и резче, иногда внезапно спадал, как будто собирался с силами, чтобы разразится бурей; на несколько минут он даже совсем стих. С каждым порывом борода на лице старика качалась то в одну, то в другую сторону, как маятник на часах.
Анна посмотрела ему в лицо. У старца не было глаз, и поэтому казалось, что он смотрит особенно пристально. Она в жизни не видала такого жуткого зрелища, от чего волосы становятся на дыбы, кровь застывает в жилах, останавливается сердце… Она коченела, замерзала от этого взгляда. Каменный холод проникал в ее разум; мрак – это пресмыкающееся, заползал в нее. Анной медленно овладевала неподвижность, напоминающая неподвижность трупа.
Так продолжалось некоторое время. Вдруг старик зашевелился, покачиваясь на ветру, как осенний лист. Неожиданно он вытянул свою старую руку с дряблой, поникшей кожей, на которой были видны красные и синие пятна, пересекающиеся с выступившими наружу венами; разомкнул кулак и вытянул указательный палец, дрожащий, со свисающей кожицей и огромным толстым ногтем – грязным, с серовато-желтым оттенком. Зловещее движение было направлено в ее сторону, а точней на нее. Трудно представить себе что-либо ужасное, чем это устрашающее указание.
Увидев, как его морщинистое лицо скривилась в гримасе, Анна очнулась от столбняка, почувствовала страх. Она вздрогнула, от головы до пят, трепет пробежал по всему телу; она заметалась, задрожала, еле удержавшись на ногах, и сжала лоб обеими руками, словно это была единственная точка опоры; ошеломленная, с развивающимися по ветру волосами, зажмурив глаза, похожа на призрака, она большими шагами спустилась с холма, и бросилась бежать, оставив позади это мучительное ведение ночи.
Захватывало дыхание, все темнело. Она вздрогнула, по телу пробежал холодок.
- Смерть… - Прошептала она.
И в миг все эти блики померкли, черный силуэт исчез, а она проснулась, открыла глаза. И еще долго лежала вся мокрая на пропотевших насквозь простынях.
Она стояла у небольшого озера, ощущала босыми ногами прохладную росистую траву. Стояла и смотрела на серебристый, изрытый оспинами лик луны, что повисла в синем небе. По нему проплывали легкие рваные облачка, почему-то навеявшие воспоминания из вовсе недавнего детства об обложке с нотами «Лунной сонаты». Совсем рядом, близ ее фигуры, доносился шум камыша и невысоких волн, подгоняемых легким ветерком, что обдувал босые ноги. Она вытерла глаза рукавом платья и зашагала по траве к замку на вершине одного из холмов.
Марион пыталась прекратить лить слезы, но никак не могла остановиться, и это еще больше удручало ее. В жизни ей доводилось совершать немало безрассудных поступков. Она сама искала опасности и находила их, она знала, что такое страх. Но теперь судьба преподнесла ей роковой поворот. Нашествие батальонов смерти, спустившихся с гор и жаждущих крови – вот, что ее ждет.
Он пришел из давних времен, он был жив, активен и нашел ее. Выбрал, выделил среди остальных, и вот она шла к нему, потому что была больше не в силах смотреть страху в лицо в одиночестве. Нет, ему она ничего не скажет. Не посмеет показывать свое волнение, свой страх. Только не ему. Но само его присутствие заставит поверить в чудо, в победу… Он даст надежду и она обязательно сделает все ради него.
Добравшись до дворца, она остановилась, с трудом переводя дыхание. Если человек, измученный жесткой душевной бурей, судорожно сопротивляясь натиску неожиданных бедствий, не зная, жив ли он или мертв, все же способен с бережной заботливостью сохранять гордость – это верный признак настоящего Высшего существа.
Она поднялась по скользким ступенькам, распахнула фусума, уставилась в сырую и холодную непроницаемую тьму. Свеча давно погасла. Мари оставила проход открытым, чтобы было хоть чуточку светлей, и двинулась вдоль стены, нащупывая выключатель. Щелкнула первый попавшийся. Помещение озарил мутный желтый свет. Мари повернула голову и замерла на месте.
Он стоял у самых перил старинной лестницы, вся комната для него как на ладони, и он улыбнулся при виде молодой приспешницы, которая с такой грацией и легкостью проникла в столь открытый уголок замка. Он с восхищением наблюдал, как она с осторожностью скользнула сквозь затворки фусума… Видимо, она старалась пройти незамеченной. Но у нее, естественно, не вышло. Теперь она не знала, радоваться или боятся. Он застал ее врасплох. И теперь она ощущает смятение.
Слезы высохли и теперь стягивали гладкую кожу ее лица. Она молчала. Молчал и он. Они смотрели друг на друга. Она – от неожиданности. Не могла отвести взгляд. Он – потому что хотел понять, осмыслить ее действия… Складывалось впечатление, что они гипнотизировали друг друга.
Он провел в коридорах власти слишком много лет, но никогда, ни разу не обидел ее. Он всегда отдавал отчет своим действиям, хотя многие говорили совсем иное. Ханагами были для него как дочери. И любовь его к ним всегда была особенной. Они же в свою очередь всегда оставались верны его идее.
Хао поднял голову и посмотрел на часы с позолотой, что висели на стене. Они тоненько и мелодично пробили два, точно кто-то тронул клавиши старинного клавесина.
- Неужели ты думала, что я не узнаю? – Медленно спросил он.
Марион не понимала, что он имеет в виду. Ее даже испугал его резкий голос. Глаза ее сразу опустились, стараясь не встречаться взглядом с учителем.
- Тебе не скрыть от меня своих чувств, Мари. Ты боишься, только я не могу понять почему.
В ту минуту Мари, охваченная душераздирающим волнением, почувствовала, как к горлу у нее поступают рыдания. Глаза заблестели от только что выступивших слез.
- Я боюсь потерять Вас, Хао–сама. Я боюсь подвести Вас, унизить… - Говорила она быстро, как будто опасалась , что потеряет возможность выговорится, - Боюсь, что не оправдаю Ваших надежд… Мне плохо от этого…
Царила тишина. Она не осмеливалась взглянуть на него. Показав свой страх, она унижалась. А это непостижимо в его компании.
- Тогда не подведи меня, если хочешь оправдать надежды… И еще – я всегда буду рядом, что бы не случилось. Вы это прекрасно знаете… - Сказал он тихим и успокаивающим голосом. На самом-то деле Хао не слишком хорошо умел подбадривать. Просто незачем. Ведь нужно надеяться не на судьбу, а на собственные силы, возможности. Но на этот раз он действительно сумел помочь. Она даже улыбнулась пару раз.
Хао тоже улыбнулся. В первый раз за долгое время она увидела на его лице настоящую улыбку, адресованную ей, которая сделала его дьявольски обворожительным.
Он резко развернулся и пошагал вверх по лестнице, все сильней погружаясь во мрак. Вскоре он и вовсе исчез. Проводив его взглядом, Мари печально вздохнула. А вдруг эта ночь для нее последняя? Она так и погибнет, не почувствовав всех прелестей жизни. Не дождется Королевства шаманов…
Нет, нельзя было думать о плохом. Взбодрив себя мыслями о победе, Марион пошла прочь в свои апартаменты, дожидаясь своего часа.

* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Еще не наступило и пяти утра, а зрителей, которые пришли посмотреть на бой, как обычно, целая толпа. В полумраке их лица были какими-то серыми и сливались с общей картиной бытия.
Мари, гордо вскинув голову, уверенно пошагала вперед. Песок попадал в обувь и царапал нежную кожу ступней. Но она на это не обращала никакого внимания. Сильный ветер дул в лицо, развивал длинные шелковистые волосы… Пахло пылью и пустотой.
Туман набухал, поднимался клубами на всем протяжении горизонта, словно какие-то незримые рты раздували мехи бури. Облака начинали принимать зловещие очертания.
Синяя туча заволокла большую часть небосвода. Она уже захватила и запад и восток. Она надвигалась против ветра. Такие противоречия свойственны природе ветров.
Она остановилась. Напротив нее, совсем недалеко стоял ее оппонент. Он выглядел так же гордо и независимо, как и она. Его яркие желтые глаза так и сверкали на фоне этих серых красок. Лицо было сосредоточенное и строгое.
Каждый рассчитывал на победу. Каждый дал себе обещание, что будет биться до последнего вздоха.
Марион окинула взглядом толпу. Он там. Он, казалось, улыбался беззаботно и весело, он был уверен в ее победе. Это и придавало ей сил. Других она не замечала. Их не существовало. Был только он, ее спаситель, мастер… Повелитель…
Рен, раскинув руки, тоже наблюдал за тем, что происходит на трибунах. Люди и шаманы с нетерпением ждали начала. Его друзья что-то кричали, наверняка подбадривая. Не было там только Анны. Теперь она не с ними. Она добровольно перешла на сторону врага. Не важно, зачем, не важно, что из добрых побуждений. Рен никогда не сможет этого понять. И никогда не сможет простить.
Ослепительно-розовые гряди облаков, как жгуты пряжи, покрывали утреннее небо. То появляясь в густо-синих просветах, то исчезая за розовыми грядами, опуская залитые солнцем, капли дождя.
Гул сменился тишиной. Это могло означать лишь одно – пора.
Рен насупил брови и вытянул вперед гуандао. Полон решительности и жажды победы, он походил на одного из средневековых рыцарей или древних воинов-титанов. Помимо собственной воли, он видел пред собой, как ночной сон, лицо Марион – темное, с черными, как уголь, волосами – спокойное, какое-то безжизненное, с глазами то печальными, то наполненные злобой и ненавистью, - жуткие, как туманные пропасти, грозовые, сокрушающие разум.
Рен медленно встряхнул головой. Сердце страшно, глухо билось. Смутная тревога овладела ими обоими. Бой начался и больше нельзя медлить.
Откуда-то вдруг на Рена надвинулось облако дыма. Оно накрыло его. Дым закрыл ему глаза, он проник в его мозг, он ослепил и одурманил его. Все это длилось недолго. Но вскоре что-то резко ударило в грудь. Все потемнело. Рен через неописуемые усилия прикоснулся к ранению. Кровь на пальцах, кровь на одежде… Хотелось кричать, биться в истерике, лишь бы утихомирить эту боль… Послышался звонкий смех.
- Вот и все, Тао!
Он обернулся. В глазах ее он заметил тот самый жуткий огонек, что и у Хао. Ее повадки, ее смех – все это было его. Складывалось впечатление, что сам Асакура вселился в эту девочку и управляет ее действиями.
Толпа взревела. Каждый что-то кричал. Иногда шум становился совсем невыносимым. Но то, что больше всего удручало – ее смех.
Рен выпрямился, но тут же вновь согнулся от пронзительной боли. « Черт, хорошо попала, сучка!» - пронеслось в его голове. Доля секунды… Удар… Мари на земле.
- Что ты теперь скажешь? – Он произнес это властно, с долей насмешки, пытаясь тем самым повторить ее действия. Его смех был сухим и хриплым, вызывал страх. Казалось, Рен едва может говорить, не то, что смеяться.
Еще удар. Зрители затаили дыхание. Всю арену обволокло облаком пыли, создавая своеобразный занавес и не давая зрителям наблюдать за поединком. Грохот, сильней рева мотора машин на гоночной трассе… Вновь удар… И ему, и ей все тяжелей стоять.
Разум отделился от плоти. Теперь действия определялись судьбой, случаем… Для них больше не существовало ни этого турнира, ни поединка, ни бытия. Для них существовала лишь злоба. Он убьет ее. Она убьет его. А если нет, то погибнет. Кто? Не важно. Это их совсем не волнует. Никто не верит в смерть, пока она не появляется. Наступает удивление, разочарование, обида, страх, злость…
Внутри каждого из тех, кто состязается в том или ином месте, в определенное время, возникает смятение, сомнения в правильности их действий с одной стороны, и желание доказать свое превосходство с другой… Они надеяться, что добившись победы, улучшат свое душевное равновесие, что по той или иной причине было утрачено. Но по окончанию поединка понимают, что лишь окрасили свои руки в новую порцию крови. Тогда наступает отчаянье.
Он вновь упал на землю. На этот раз не шевелился, возможно, даже не дышал. Все его тело было изрублено, покрыто ссадинами, царапинами… Как и ее. Она, запыхаясь, стояла напротив, сгибалась, держалась за живот, стараясь не ощущать той пагубной боли, что проникает в ее тело. Глаза ее все такие же темные, устрашающие. В них нет пощады. Платье ее было изорвано, по рукам и лицу струились маленькие красные дорожки.
Мари начала приближаться. Сжимаясь и стискивая зубы, она резкими шагами подходила к Тао. Сильней сжав куклу, что превратилась в смертоносное оружие, она подняла руку для последнего, завершающего удара, полна решимости и холода.
Кто-то кричал, кто-то плакал. От этого рокота сводило мышцы. Но ей было плевать.
- Кто-то должен проиграть. Прости, Тао…
Рука ее поднялась выше, лезвие заблестело на ярком солнце, что снизошло над полем боя. Тяжело описать то, что она тогда чувствовала. Нет, сомнения не было. Она была четко готова выполнить то, что ей предназначено. Это была и сладость победы, и гордость… Но и еще что-то.
Только теперь ее рука перестала дрожать. Сейчас она напоминало кровожадного убийцу, не знающего пощады. Наверно так и было…
Зрители встали и теперь стоя наблюдали за тем, что происходит. Никто не мог спокойно смотреть на это. Никто, кроме небольшой группы людей.
Всю арену оглушил резкий, хриплый, пронзительный вопль, крик… Все вокруг замерли. Не было слышно ни единого голоса, даже вздоха. Никто не смел даже задрожать.
Гулял сильный и холодный ветер. Только его потусторонний гул был слышен в этом мрачном месте.
Он сидел спокойно, положив одну ногу на другую. Но теперь его взгляд переменился. Глаза стали совсем темные, как будто всю территорию заполонил мрак. Он стал дышать тяжелей, прерывистей. На миг показалось, что он даже вздрогнул в определенное время… Но лишь показалось.
Мари стояла неподвижно. Руки были опущены, зрачки не двигались. Она походила на фарфоровую куклу готического стиля. Вся ее фигура была слегка наклонена вперед.
Пыль опустилась, теперь все кругом было еще более серым, чем раньше. Все так же стояла гробовая тишина.
- Простите… Учитель…
Она наклонила голову и резко села на колени. Ее красивые, алые губы задрожали, изо рта полилась багрово-черная смесь… В животе ее торчало лезвие гуандао, что прошло сквозь нее. Ту боль, что она чувствовала, невозможно описать словами… Как будто из нее вытаскивают, вырывают живую, кровоточащую плоть и вонзают в место ранения раскаленные иголки.
Рен так же сидел на коленях. Ребра его были сломаны, он уже был в предобморочном состоянии. Резко вытянув из живота Марион гуандао, прищурил глаза. Каждые движения несли за собой невыносимые муки… Тао упал на землю, корчившись от боли и в один миг потерял сознание.
Марион резко открыла рот и глаза, когда лезвие вновь прошло сквозь нее. Теперь изо рта текла смесь пены и жидкости, нечто устрашающее, что приводило в шок и страх, а так же жалость… Замерев на мгновенье, она, следуя за Реном, камнем упала рядом. Она захлебывалась собственной кровью. Изображение стало мутным, точно резко потемнело.
- Увидимся, Мари…
Он проговорил это очень тихо. Его слышала только она. Из прозрачных, не закрывающихся глаз, полились слезы, что моментально смешивались с кровью. Появился сильный кашель. С каждым его порывом из ее рта вылетали лиловые капли.
Боль начала стихать. Губы дрожали от сильного холода, но все же расплылись в улыбке. Последней улыбке, устремленной ему. Глаза медленно закрылись. Все исчезло. Ночь. Бездна … И тишина…

Глава 9. Безумный вальс
- Я погибну.
- Ты не погибнешь.
- Я слаба!
- Ты не слаба.
- Они сильнее меня!
- Они не сильнее тебя.
- Хао!
- Что, Анна?
Он поднял голову и окинул ее возвышенным взглядом. Ее всегда удивлял тот факт, что его никогда не возможно было победить, стать хоть чуточку выше, сильней… Он сидел в кресле, а она стояла напротив, и все равно его взгляд был каким-то высокомерным.
К вечеру сильно похолодало, поэтому в углу комнаты, в большом камине, от которого до самого потолка возвышался дымоход, горел теплый, ненавязчивый огонь.
Он сидел в кресле и наблюдал, как один за другим, тихо пощелкивая, догорают дрова березы. Все это отражалось в его глазах. Только в такие моменты в них можно заметить легкий серый оттенок.
Глядя на это, Анне почему-то вспомнилась волшебная приподнятость ночи, нежный рассвет и лазурное небо утра.
Она стояла напротив него и была явно напряженной, слегка возмущенной и, чего уж там, - напуганной. Бой. Первый бой. Внутри звенел неприятный колокольчик сомнения.
Анна чувствовала себя разбитой и униженной. Прошлая неделя была для нее сущим адом – ежедневные тренировки и испытания, постоянные неудачи, бесчисленные раны, порезы и ссадины на ее теле…
Как ни хаотичен был вихрь мыслей, роившихся в ее голове в это время, их, собственно говоря, было два круга, два неотвязных клубка, которые то сматывались, то разматывались, в нем было что-то ясное, четкое.
Будущее непредсказуемо. Бывает, оно выносит приговор и правильным, и виноватым, не слушая никаких оправданий, или просто равнодушно проходит мимо. Правда, потом оно оказывается прошлым, и судьи тоже подлежат суду.
- Ты слишком напряжена. – После длительного молчания вымолвил Хао. Он был так спокоен. Его голос становился единым целым с помещением. Хао всегда говорил не слишком громко, но и не слишком тихо. Его терпение и уравновешенность с элементами непосредственности и легкого сумасшествия, всегда поражали окружающих. Действительно, это трудно было не заметить. – Ты стала гораздо сильней. Окрепла во всех смыслах. К тому же… - в глазах его блеснул не добрый огонек, что не имел ничего общего с бликами от огня - … у нас есть один козырь. Мой дорогой братец не сможет причинить тебе боль.
На его лице вновь заиграла улыбка. Было ясно, он получает удовольствие от собственных слов.
Анна криво усмехнулась. Ее раздражало все, что связывало ее с прошлым. А в особенности с Йо. Он-то может и не причинит ей боль, а вот она…
Хао вскинул брови, замечая ее резкую бледность. Его длинные пальцы принялись постукивать по краю подлокотника. Анна почти незаметно вздрогнула и перевела взгляд на источник звука. Она заглянула Хао в лицо. Он улыбался… Тяжело описать эту улыбку. В ней таилась непредсказуемость, хитрость, игривость и еще что-то… Почти наверняка, таким способом он возвращал ее обратно, в эту комнату, так как она давно погрузилась в собственный мир.
- У меня есть сомнения…
Анна стояла на своем. Со стороны казалось, что она специально ведет себя, как капризная девочка, чтобы лишний раз услышать похвалу. Ведь это так греет, бодрит… Но Хао был не из тех, кто любил говорить комплементы. То, что он сказал ей, было высшей наградой. Анну это сильно радовало, хотя она старалась это скрыть. Ей так хотелось, чтобы он сказал еще нечто подобное… Ей нравилось слышать его голос, нравилось, когда он говорил именно о ней, нравилось, что он все про нее знает… Каждый раз вспоминая то, что было связано непосредственно с ним, глаза ее загорались, а губы расплывались в улыбке. Начиная с их первой встречи, заканчивая настоящим, в котором он сильно изменился в ее глазах. В котором она изменилась. Она все еще стремительно ненавидела его. Ненавидела за эту обворожительность и дьявольскую привлекательность.
Неожиданно он поднялся с кресла и подошел к ней. Заглянул в глаза. Он читал ее, изучая новую (а может быть и нет) информацию. Она это знала. И больше не стыдилась. Бесполезно. На один миг его глаза вновь блеснули. Анне даже показалось, что она уловила яркую вспышку.
- Ты умеешь танцевать вальс?
Анна широко раскрыла глаза. Он вновь поставил ее в тупик. Вальс… Почему он спрашивает? Что он придумал?
Бросить эти глупости. Раз и навсегда. Не разыгрывать простушки, не умничать, не потуплять стыдливо глаз. Это когда-нибудь может плохо кончиться. Тут, совсем рядом, страшная черта. Ступить шаг, и сразу же летишь в пропасть. Забыть думать о танцах. В них все зло. Не стеснятся отказывать. Выдумать, что не умеешь танцевать или потянула ногу на тренировке. Но… но как же, если его не интересует ответ?
Щеки наполнились жаром. Его рука теперь была у нее на бедрах, медленно двигалась к спине. Все ближе… ближе… Между ними почти не осталось расстояния. Он был так элегантен… Ей сразу вспомнились детские сказки о принцах и принцессах.
Очень ловко и умело он заставил ее сделать шаг. Анна вздрогнула. Странное ощущение холода и жара одновременно. Никто и никогда не делал ничего подобного. Она сама как будто очутилась в волшебной сказке, где всем руководил вальс… Шаг… Еще шаг… Вот уже не чувствуется пола под ногами… Они летят! Ах, как это прекрасно!..
Какая безумная веешь вальс! Кружишься, кружишься, ни о чем не думая. Ее обуревал сумасшедший восторг. Музыка все играла и играла… Внутри них.
Она никогда не могла предположить, что он так хорошо танцует. Какие у него умные руки, как уверенно берется он за талию.
Она летела, а он поддерживал ее, чтобы не дать ускользнуть… Но она не уйдет, не бросит все это… Она будет жить и знать, что хочет быть здесь.
Анна подняла глаза и первое, что встретилось ее взору – это красивые, нежные губы, на которых все еще играла эта самодовольная улыбка… Как ей хочется просто прикоснутся к ним… Ощутить их тепло… Только прикоснутся…
В голову ударил поток холодного воздуха, затем резко сменился невыносимым жаром… Что происходит? Так хорошо… Так странно… Неожиданно Анна поняла, что закрыла глаза… Что она слишком близко к нему… Что она придерживает его за лицо… Что она целует его!
Она хотела было стыдливо отпрянуть, но не могла. Что-то держало ее, заставляло ее язык непрерывно танцевать с его языком, ничуть не хуже, чем их собственный танец.
Анна прижалась к нему губами сильней, забывая об ограничениях. Она испытывала странные ощущения. Это был и панический страх, и томительная сладость.
Его рука плавно опускалась. Неожиданно он резко привлек девушку к себе. Хао следил за тем, чтобы не причинить ей боль, но и не собирался отказываться от намеренья продемонстрировать свою власть над ней. Танец прекратился. Облака исчезли. Но вместо них появилось нечто иное. И трудно сказать, что было для нее лучше.
Он нагнулся ее уху и тихо прошептал:
- Следи за своими действиями, иначе я буду воспринимать это как предложение…
Он почувствовал, как от страха у нее задрожала рука. Но вместе с тем он понял, что она теряет самообладание.
У Анны кружилась голова. От каждого его слова она ощущала странный прилив жара внизу живота. Она судорожно открывала рот, часто глотая воздух.
Его дыхание теперь касалось ее шеи, так как он слегка повернул голову. Тепло его тела смешивалось с ее теплом.
- Ты чувствуешь меня?.. – Слегка хрипло спросил он, как бы случайно прикасаясь к ее плечу.
- Да… - тихо вздохнула она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более уверенно и строго.
Ей показалось, что он улыбнулся. Конечно, он видел больше, чем ей хотелось бы.
- Тебе ведь нравится это…
Да, она не ошиблась. В его голосе явно слышалась самодовольная улыбка. Но почему-то это совсем не злило ее, а наоборот… Ей это… нравилось? Нет, не правда. Здесь нет ничего хорошего…
- Нет. – Отрезала Анна. Ей, кажется, удалось придать своему голосу уверенности.
- Ты врешь… - Тихо произнес он и осторожно приподнял бретель ее платья, от чего она скользнула по ее плечу и опустилась вниз. – Тебе нравится это… - Томно произнес он. Его голос действовал как магнит. Анна изо всех сил старалась не ахнуть, когда он кончиками пальцев принялся поглаживать оголенное плечо, шею… - Ты хочешь… Хочешь уже давно…
От этих слов, Анна не выдержала и тихо застонала. Теперь он принялся делать то же самое, но уже языком. Анна ощутила, как напряглись ее груди, а внизу живота стало как-то мокро. Вот уже его ловкие пальцы на застежке платья… Анна часто открывала рот, стараясь выровнять дыхание, но ничего не получалось. Она с ужасом осознавала, что все, о чем он говорит – правда. Она едва стояла на ногах, крепко хватаясь за его плечи.
- Я хочу услышать это… От тебя… - Спокойно, тихо, но как-то требовательно произнес он.
Анна дернулась. Нет, не от его слов, а от его руки, которая оказалась у нее между ног. Она хотела было отпрянуть, но он крепко держал ее за талию. Его пальцы принялись гладить ее … там. Что он делает?.. Зачем?.. Ах, но почему она не ударит его, не убежит?.. Анна задрожала и согнулась. Если бы он не подхватил ее, она обязательно бы упала. Его пальцы оказались в каком-то месте, от чего в Анну как будто ударяло молнией.
- Ах!.. – застонала она. Теперь это был уже совсем громкий и протяжный стон… Анна почти не контролировала себя.
- Ну же… Скажи… - Настаивал он на своем. Еще одна молния…
Анна откинула голову и часто задышала. Глаза ее были полуоткрыты. Тело больше не слушалось. Постоянно выгибалось навстречу его пальцев, из легких доносились громкие стоны и вздохи.
- Д-да… - Прошептала она, изнемогая от желания, что внезапно ее охватило. Сильное томление, настолько сильное, что она едва не задохнулась.
Его глаза вновь сверкнули, как у кошки. Внезапно она ощутила под собой что-то мягкое и теплое. Не успев и оком моргнуть, Анна уже лежала на огромном меховом ковре, что покрывал почти все помещение. Он находился рядом. Совсем рядом. Его губы и язык прогуливались от ее уха, до плеча… Все плыло перед глазами ни то от ощущений, что она испытывала, ни то от предвкушения… Хотелось чего-то большего… Внизу странно покалывало, напоминая о тех сладостных ощущениях, которые приходили к ней вместе с движениями пальцев Хао.
Он слегка приподнял ее. Ловко и быстро его пальцы пробегали по ее спине. Анна вздрагивала от любого его прикосновения, а он, наверняка нарочно, медленно, с явным наслаждением расстегивал каждую пуговицу, постепенно оголяя ее тело. Он непрерывно целовал ее, не давая угаснуть тому огню, что уже пожирал ее…
Наконец, закончив эту невыносимо томительную для нее процедуру, он слегка отстранился и потянул еще одну бретель . Платье с легкостью шелка скользнуло по ее мягкой коже и опустилось ровно на половину… Его взору открылась ее чудесная упругая грудь. Анна вновь задрожала, но уже от вожделения. Его взгляд… Он был похож на хищника, что вот-вот готов разорвать свою жертву. Уже мысленно он овладевал ее податливой плотью. От его взгляда, Анна выгнулась всем телом. Ей хотелось, чтобы он осуществил свои фантазии.
Увидев это, Асакура с жадностью принялся посасывать ее набухшие соски, не в силах устоять перед таким соблазнительным зрелищем. Анна, выгибаясь, громко стонала. От его умелого языка, ее разум мутнел. Она стонала так естественно, громко… Краем глаза она заметила, что из его брюк выпирало что-то большое. Ей хотелось посмотреть на это, прикоснутся, на что она не отважилась в прошлый раз… Хотелось, чтобы он наконец уталил эту невыносимую жажду.
Он опустился к ее животу, она, не в силах держатся, откинулась назад. Теперь он был сверху. Губы его все опускались, освобождая ее от платья окончательно. Анна не знала, что она делает. Она следовала своим инстинктам, что вырывались из нее все с новой силой.
Анна ощутила, как он стягивает с нее трусики. Последняя преграда… Ах, как же тяжело терпеть, ждать…
- Хао… умоляю…
Она согнула ноги в коленях и откинула голову… Ее тело постоянно намеревалось поддаться вперед… Было видно, что и сам Хао едва сдерживается… Его мышцы были напряжены до предела. Штаны, которые только и остались на нем, явно стесняли движения, которых они оба так жаждали. Анна не видела, как он избавился от них, так как его рука вновь была у нее между ног и непрерывно ласкала ее, дразнила… И Анна двигалась навстречу его пальцам, ни чуть не стесняясь этого. Вдруг он прекратил ласкать ее и пригнулся ближе к ее лицу. От него отдавало сильным жаром. Анна открыла глаза и посмотрела на него. Она чувствовала, насколько желанна и понимала, насколько желанен он.
Его руки были на ее бедрах. Анна часто задышала, томясь от предвкушения.
- Ах! – воскликнула она. Острая, невыносимая боль пронзила ее, но вместе с ней какое-то непонятное чувство заполнености окутало ее с головы до пят. Он видел, как на ее лице блестели слезы. Но она желала….Желала продолжения… Его руки ни на секунду не переставали гулять по изгибам ее тела, а губы не прекращали прикасаться к каждому участку ее кожи… Вскоре Анна ощутила, что ей тяжело лежать и не шевелится. Напряжение все росло… Сквозь почти нестерпимую боль, она чувствовала, что жаждет чего-то большего. Собрав все свое мужество, она сильней сжала его плечи и поддалась вперед.
Движения… Столь жесткие, резкие… Анна не могла понять то, что чувствует. Боли почти не осталось, но и особо приятного ничего не было. Не было до определенного момента.
Вдруг ее тело словно пронзило электрошоком. Анна судорожно раскрыла рот. Из нее вырвался глухой, протяжной стон. Ее вновь начало охватывать то странное томление, покалывание… Но оно было другим. Более резким…
Теперь от каждого его движения она яростно выгибалась и уже не могла сдерживать стонов, которые уже превращались в крики. Это было божественно! Анна стала слегка раскачиваться, больше не контролируя ни разум, ни тело. Порывы безудержной страсти проявлялись даже от прикосновения его длинных волос, что падали ей на грудь.
Она провела языком по пересохшим губам и метнулась вперед, стремясь к более глубокому контакту. Острота ощущений усиливалась с каждой секундой. А он специально дразнил ее – то сбавлял темп, то наращивал… Анна чувствовала, что он не дает ей в полной мере ощутить все блаженство того, что происходит. Он знает, что она возбуждена до предела. И ему нравилось томить и ее, и себя… Эта сладкая пытка контролировала ее…
Сам Хао ни на минуту не терял свое самообладание. Он получал огромное удовольствие, но и умудрялся контролировать свое желание… Наконец, вполне насладившись ее истомой, Хао неожиданно посильней развел ее ноги, пальцами обводя внутреннюю сторону бедра и сделал еще один сильный рывок вперед. Анна задрожала, забилась и стала извиваться, чувствуя, что что-то вот-вот произойдет с ней…
- Еще… Еще… - стонала она, сильней сжимая его плечи. Чем резче были толчки, тем сильней было наслаждение, тем ближе был пик блаженства…
Анна чувствовала, как ее напряженная щель стала пульсировать. Еще одно резкое движение… Наконец то, к чему она так стремилась, чего так желала, настигло ее. Она метнулась, забилась в экстазе и громко выкрикнула его имя. Он прижался к ней и тяжело выдохнул, обжигая ее шею… От ее крика он не удержался и разрядился… Что-то разлилось в нее и это было так чудесно!

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Эта ночь была самой блаженной в ее жизни. Она снова и снова принимала его, жаждала его… Наслаждалась им, стонала ему… любила его… Как давно она мечтала оказаться в его объятьях, и это свершилось… И еще как свершилось! Но не на миг она не сомневалась, что он изменится. Никогда прежде он не дарил ей столько ласки и нежности, но все же он оставался собой – высокомерным и неприступным, как бы не парадоксально это не звучало. А он, в свою очередь, ощущал, что она не потеряла свою дерзость и ненависть… Не важно, что это было уже другое чувство. И кто бы мог подумать, что именно это так манило их к друг другу?

Глава 10. День предательства.
Яркий, но мягкий, ненавязчивый свет пробился сквозь небольшое оконце. Нежные солнечные лучи неугомонно бегали по ее шелковистым золотым прядям, которые раскинулись по всей подушке и блестели, словно утренняя роса. На ноги ей падали едва ощутимые лепестки роз. Как странно… Нет, это не лепестки… Это что-то более нежное, приятное… Она открыла свои ярко-голубые глаза, потерла пушисты ресницы своими длинными холодными пальцами. Все плыло… Она еще не успела окончательно проснутся, но заметила, как его губы гуляют по ее телу, делая пробуждение особо блаженным. Он был перед ее ногами. Он был увлечен ею. Смотрел, гладил, целовал… Кажется ,он даже не заметил, что она проснулась… Анна слегка улыбнулась, уже открыла было рот, чтобы сказать ему: «Доброе утро»… Но он заговорил первым.
- Ты так долго спишь… - В глазах его заблестели знакомые искорки, когда он произнес эти слова. Она уловила их, хотя он даже не смотрел на нее. На лице появилась хитрая улыбка… Еще хитрее, чем обычно. Его взгляд медленно прошелся по ее фигуре и остановился на глазах.
Анна почувствовала, как ее щеки налились жаром, поэтому, для убедительности, резко отодвинула ноги в сторону и прикрылась шелковым покрывалом.
Асакуру это явно забавляло, так как улыбка на лице стала шире. Хао, недолго мешкая, поднялся с колена и обошел ложе, на котором находилась Анна. Все это время его взгляд был каким-то голодным и жадным.
- Я хочу на тебя посмотреть… - Вполне серьезно сказал он и резко дернул за покрывало. Анна предстала перед ним полностью обнаженной и слегка напуганной – невероятно соблазнительное зрелище. Все ее попытки хоть как-то прикрыть свою наготу делали ее еще более привлекательной.
- Хао! – Громко возмутилась Анна, как раз нащупывая подушку. Она ощущала себя униженной, ведь сам Асакура был полностью одет и ухожен, про нее же нельзя было сказать ни первое, ни второе.
Хао тихо засмеялся. Его бархатистый голос заставил ее немного успокоиться и расслабится. В конце концов, она любила… Да, именно любила его за это. За наглость и самолюбие. За целеустремленность… За высокомерие… И это больше даже не удивляло ее. Теперь не удивляло.
Неожиданно смех прекратился. Наступила тишина, которая всегда пугала ее. Его лицо стало, на удивление, серьезным и строгим. Неизвестно, к чему была такая перемена, но ее это беспокоило. Анна посильней сжала в пальцах подушку.
- Ты ведь помнишь, какой сегодня день? – Очень тихо осведомился он, поворачиваясь и направляясь к выходу. Складывалось впечатление, что ему не нужен ответ.
- Да. Помню. – Сухо ответила Анна. Уж о чем, а о предстоящем поединке ей хотелось сейчас вспоминать меньше всего. Она не понимала, что произошло. Еще никогда Хао не был таким.
Он едва заметно кивнул. А может быть и вовсе никак не отреагировал, и удалился из покоев, с громким стуком закрыв фусума. Анна была, мягко говоря, удивлена. Все настроение было испорчено. День начинался просто великолепно, но… что-то произошло…
Недолго помешкав, она нашла свою одежду, которая уже была сложена и приготовлена, и села в кресло, ожидая своего часа.
Он спустился по узкой лестнице и вышел в главный зал. На лице не было привычной ухмылки. Безразличие. То, что пугает каждого из нас больше всего. Все боятся его. Оно убивает медленно и болезненно. Слезы, крики, ссоры… Смерть. Жизнь. Все это единое целое. Но не каждый понимает этого.
- Очень жаль, Анна… Ты все же пойдешь не той дорогой… Знаешь какой сегодня день? – Его лицо исказилось в несвойственной ему грустной улыбке. – День предательства… - Не громко проговорил Хао, глядя на старинные часы. Полдень. Пора…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

День выдался на удивление теплым и солнечным. Все вокруг было усыпано яркой, белой пеленой. Шаманов в поселке Добби Вилледж почти не было. Казалось, снег завораживал и отталкивал, не позволяя ни кому и ни чему запятнать его девственную белизну. Лучи солнца падали на землю и отдавали ярко-голубым светом, создавая неописуемо сказочную картину. Было совсем тихо. По небу неторопливо плыли густые кучерявые облака, но даже они не могли сравниться своей красотой с этими причудливыми очертаниями хрусталя на деревьях… Ей, на минутку, пришла в голову мысль, что она видит перед собой Королевство Шаманов, о котором так мечтает Хао… Тихое, уютное и волшебное место, что заставляло восторгаться и видеть в этом заблудшем мире что-то позитивное.
А может быть он прав? Может быть, природе было бы лучше без людей? Все слишком сложно для понимания. Мысли всегда бегут впереди их осознания и теряются… Кто сказал, что человек умен? Это сказал человек. И никто не может опровергнуть эту теорию. Какая жалость…
Они шли молча. У каждой в голове крутились свои размышления. Они любовались красотой, стараясь предугадать будущее. Она думала о нем. Думала, что совершенно не разбирается в себе. Думала о возможной смерти. Хотя это маловероятно. Или нет?
Подул сухой прерывистый ветер. В лицо ударили несколько снежинок. Они резали кожу, словно маленькие осколки. Они жгли лицо, но она почему-то улыбалась.
Мати поежилась и взяла метлу в другую руку. Ей такая погода явно не нравилась. Щеки и нос у нее были порозовевшими от холода, на ресницах белели снежинки.
Канне было плевать на холод. Ее бледное лицо сливалось с окружающей средой. Только волосы выделялись гораздо сильней. Покуривая сигарету, она шла чуть впереди, слегка щурясь от ветра, что проявлялся время от времени, и от яркого блестящего ковра, которым все вокруг было покрыто.
Вот они уже почти на месте. Крики со стадиона развеивали любое ощущение чуда и волшебства. Анна почувствовала волнение.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Эшкрофт, к бою!
- Джек, вперед!
- Приготовься, Элиза…
- Токагеро, вперед!
Удар… Еще удар… Равновесие потеряно. Крики, грохот, шум, боль… И вновь крики. Восторженные… Как же толпа любит наблюдать за кровопролитными состязаниями. А все потому, что люди кровожадные… Только очень хорошо это скрывают.
Она стояла напротив него, не в силах пошевелится. Она никак не ожидала, что не сможет поднять на него руку, сосредоточить ту фуриоку, которой наделил ее Хао и направить ее против Йо. Она чувствовала уже понятную ей дрожь, которая приходила к ней с тяжелейшим душевным неравновесием и расстройством. И это не оставляло ее в покое. Не давало сосредоточиться.
«Я могу… Я знаю, я сильней… Могу…» - повторяла она себе вновь и вновь. Неожиданно все вокруг почернело, в ушах гремел непонятный звон. Затем и вовсе тишина…
Анна судорожно оглядывалась. Хотелось кашлять, было трудно дышать. Все было окружено непонятной дымкой, в которой не возможно было что либо разглядеть. Но постепенно облако пыли и грязи развеивалось. Она видела движение. Зрители на трибунах оживились и принялись что-то кричать. Но она не слышала что именно. Она не слышала ничего. Странное, пугающее чувство.
«Повернись…» - Прозвучало в ее голове. Это был Хао. Он здесь. Среди других шаманов. Но где же?..
Анна покорно обернулась. Ее взору предстало странное зрелище.
Белая пелена… Красивая, с голубоватым оттенком… Как чудесно! Солнце все так же ярко ударяло в землю своими лучами. Что-то яркое, багровое покрывало снег. Переливалось на солнце, блестело, разливалось, образовывая странные узоры…
- Фауст! – Закричал кто-то издалека. О, она вновь может слышать… Какое облегчение. Толпа слегка притихла, и теперь на перемену яростному рёву пришел тихий гул.
- Один готов! Ты видел, Хао? – Восторженно ликовала Мати.
Что за спешка? Почему все так озабочены? Ах, Йо… Он бежит навстречу. Да, сейчас наступит его смерть, только подойди ближе… Давай же… Скорей! Нет, куда же ты?... Что он делает?
Анна широко раскрыла глаза. Казалось, до этого момента ею управляло что-то ей неведомое, чужеродное… чужое… Но в то же время свое…
Жизнь есть сон. Никто не живет. Каждый лишь существует. Возникаю противоречия… Когда этот сон случайно обрывается, человек понимает, что теперь его ничего не держит в мире. И ему вновь хочется уйти глубоко. И это удается. Навсегда.
Есть другая сторона. Стадия пробуждения. Когда человек где-то посредине сна и яви. Он счастлив, так как видит. Он живет. И он уже не спит.
Фауст лежал на земле и не шевелился. С груди его стекала та самая алая, живая кровь. Буквально долю секунду назад она струилась в его жилах…. Лицо было спокойным, белым… Только черные пушистые ресницы выделялись на фоне белоснежной пустыни.
Где-то на заднем плане продолжался бой. Удары становились все чаще, ожесточенней. Но Анна смотрела только на Йо. Сколько милосердия и жалости было в его глазах! Он то и дело старался что-нибудь предпринять, остановить кровотечение… Сколько усилий… Напрасных усилий. Это так пугает. Приводит к панике.
На поле выбежало несколько судей. Анна не могла прийти в себя. Стояла, словно вкопанная, не в силах даже моргнуть. Кровь продолжала литься струей. Она гипнотизировала. Не давала оторвать взгляд.
Фауста вынесли на носилках. Бой не прекращен. «Сражайтесь… Бейтесь… Убивайте друг друга…» - вот, что им нужно. Им хочется видеть смерть. Им нравится вид крови и безжизненный тел. Им хочется, чтобы сражались до последнего… Слышать предсмертные крики, душераздирающие стоны… Нет ничего черней, чем человек. Нет ничего проще, чем человеческий разум. Каждый несет за собой вздор и алчность, а изменить что-либо может лишь потеря…
Он был сильно напряжен. Рукой сжимал меч до белизны кончиков пальцев. Его фигура яростно подрагивала.
Он опустил свой меч. Это было столь же неожиданным, если бы он предложил Анне конфету. Толпа резко загудела. Зрители были явно не в восторге от такого поворота.
- Я не буду сражаться. – Громко заявил Йо. Было видно, что он невероятно подавлен. Казалось, жизнь уходит от него с каждой секундой все быстрей. Теперь он одаривал Анну ответным взглядом. Когда они встретились глазами, что-то до невыносимости больное кольнуло у нее в груди. Анна судорожно выдохнула.
- Прикончи его! – Яростно закричала Канна, уклоняясь от очередного удара.
- Сделай это ради господина!.. Такова его воля! – Продолжала Мати. Она была спокойна. Лишь стояла в стороне, наблюдая за происходящим. Она выполнила свое задание. И была весьма довольна собой. Но почему-то Анна не разделяла ее радости. При виде взгляда Йо, ей хотелось собственноручно придушить ее…
Анна слегка повернула голову в бок, стараясь узреть Хао. Нельзя было идти против него. Ей и не хотелось противоречить…
Людей было слишком много. Йо теперь так же смотрел на нее, чуть опустив голову. Он предал ее, но и она предала его. Причем, неизвестно, чье предательство было хуже.
Анна вздрогнула. Она осознавала, что пошла на все это вовсе не ради Йо. Причина скрывалась глубоко внутри нее. И все это было самообман. Но все же что-то связывало ее с ним.
- Давай же, Анна… Убей его…
Все исчезло. В голове стали всплывать образы, воспоминания… Вот он, ее жених… Такой красивый, безмятежный. Он рядом с ней. Он улыбается. Он счастлив. Счастлива и она. Только тщательно скрывает это. А она ведь действительно любила его. А может быть… любит? Но вдруг возле него появляется она… Обнимает его, целует… Нахалка! Что она позволяет себе?.. Кто она такая, чтобы…
Анна сжала четки и подняла их в воздух, направляя на Йо. Его взгляд переменился. Теперь в нем отражалась лишь боль. Боль, отчаянье, сожаление… Какое сильное чувство – ревность. Можно сказать, что это одно из самых сильных чувств человека. Оно заставляет совершать самые невероятные поступки. От него мутнеет сознание. От него появляется жажда мести.
Нет, она не может сделать это. На глаза накатывались слезы, от чего все вокруг превращалось в мутный туман. Ее трясло то ли от порыва ветра, что неожиданно появился, то ли от внутренней борьбы, которая была ожесточенней этого боя.
- Йо…. – Прошептала Анна. Ее рука медленно опускалась.
- Ну хватит! – Грозно закричала Мати и резким рывком подалась в сторону. Доля секунды… Как виртуозно она владеет своим оружием…
- Нет!
Анна не успела осознать, что происходит. В общем-то, никто не успел разглядеть происходящее на арене. Яркая вспышка. Свет проникал в каждую клетку, заполоняя ее. Оглушительный рев прекратился. Все перестало существовать. Все исчезло.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Она открыла глаза. Все слишком резко стало четким. Как будто она лишь моргнула. Но почему тогда так болит голова? Сколько же времени прошло?.. Ослепительно яркий свет… Иногда это хуже, чем всепоглощающая тьма. Над ней стоял он. На лице был укор. Презрение. Ухмылка. Злоба.
- Хао? – Глухо произнесла она, по шире раскрывая глаза, стараясь понять, что же все-таки он пытается сказать подобным взглядом. Только, она уже знала, что это значит.
- Я не удивлен, Анна… Ты рано или поздно должна была дать слабину… Вот это и произошло. – С усмешкой проговорил Хао… Он отдалялся… Постоянно исчезал, затем вновь появлялся. – Какая жалость, что ты все-таки совершила такую ошибку. Мне не нужны предатели. Наш договор расторгнут.
С этими словами он исчез. Исчез, как сладкий, и в то же время, кошмарный, сон…
- Хао! Нет…
Яркое солнце гуляло по ее шелковым волосам, ветер развивал каждую из прядей, что переливались, словно буйное море бросалось волнами по берегу… Ее лицо было бледное и сплошь покрытое слезами. Тихо… Так тихо… Теперь так будет всегда.

Глава 11. Сладкая месть.
Мечты имеют привычку сбываться. Причем в самый неподходящий для этого момент. Исковерканные, испорченные, они преобразовываются в ужасающие формы и открываются нам с самым, что ни на есть, побочным эффектом. Как это можно охарактеризовать? Объяснить? Пожалуй, само человеческое естество построено на бедах. Развенчать неприятные предположения может только хорошая новость. Но насколько она хорошая, решать не вам, ибо от вас ничего не зависит. Жизнь?.. Ах, это то, что не подвластно вам в первую очередь. Думаете, решение прекратить жизнь лишь ваше собственное? Думаете, остановите все по своему желанию? Вы ошибаетесь. Вас контролирует чудовище. Ваш личный Они (демон, порожденный негативными чувствами людей, сотворенный Анной). Вы не видите его, не слышите. Но оно живет внутри вас и заставляет подчиняться. Попробуйте сопротивляться. Если удастся, вы будете победителем.
Что-то заставило ее проснуться. Пробуждение было быстрым и резким. Уже третий раз за эту ночь. Кстати, который час?
Анна с трудом подняла веки, что никак не хотели открываться. Странно, ведь ей совсем не хотелось спать. Светло. Значит, уже утро. Она попыталась пошевелиться, но все тело затекло. При каждой попытке хотя бы поднять руку, оно ныло и гудело, заставляя морщится. Поза, в которой она находилась, была совсем неудобной. Ей приходилось лежать в полусогнутом положении, поджав под себя ноги.
От простыни, на которой она находилась, все еще сильно отдавало крахмалом… Такой терпкий и резкий запах. Он напоминал, что она находилась в больнице. Не слишком приятное ощущение.
На потолке слабо горела лампа, что в это время суток была совершенно бесполезной. На стене висели небольшие круглые часы. Тишину нарушала лишь секундная стрелка… «Тик-так…» - едва слышно говорили часы. Восемь утра.
В углу, напротив кровати, что от каждого движения тихо поскрипывала, над потолком, возвышалась небольшая серебряная сеть паутины, что слабо переливалась в лучах зимнего солнца. Напротив окна стоял деревянный столик, на нем керамическая ваза. На самом окне висели занавески со странными узорами. Какая странная обстановка. А главное – непривычная... Как быстро привыкаешь к роскоши и как тяжело ощущать падение… Это, естественно, не касается лишь обстановки.
Было холодно. Невероятно холодно.
- Доброе утро.
Он сидел у изголовья кровати. Бодрствовал. Удивительно, она не слышала, как он проснулся. Кажется, она спала слишком крепко. Сон сумел поглотить ее целиком и полностью, как бы она не противилась ему. А такое бывает весьма редко.
- Йо, тебе… Когда ты проснулся? - Переборов себя и усаживаясь на бок кровати, сказала Анна немного хриплым голосом. Почти наверняка она простудилась ночью, и именно поэтому ее бросало то в дрожь, то в зной.
Он нахмурил брови. Это было странно и вовсе не свойственно ему. Как быстро его лицо преобразилось, превращаясь в точную копию Хао. Это испугало ее не на шутку.
- Я проснулся давно. – Сухо сказал он и скрестил руки на груди, что была перевязана толстым слоем эластичного бинта.
- Я… Кажется уснула…
Анна положила руку на лоб и пощурилась от неприятной, давящей боли. Как будто ее голову зажали в тиски.
- Да. Я знаю. – Тихо произнес Йо и поднялся с кровати. Когда его ступни коснулись холодного пола, он слегка вздрогнул и поспешно принялся нащупывать сабо, в которых, естественно, теплей не было, но, в то же время, было гораздо приятней. Он был лишь в больничной сорочке, со временем посеревшей, но чистой и приятной для осязания.
Он подошел к окну, повернувшись к ней спиной. Даже не видя его лица, она чувствовала, что он все еще хмурится. Он недоволен и сердит. Какое непривычное зрелище.
- Да что с тобой такое, Йо? – Недовольно возмутилась Анна. Ее совсем не радовало его поведение. Она спасла его… почти простила ему измену, а он..!
- Ты изменилась, Анна. Изменился и я. – Спокойно, но в то же время строго и уверено, ответил Йо. Таким он был крайне редко. Когда была особая на то причина. Но сейчас не было причины. Во всяком случае, она ее не видела и не понимала.
- Я знаю. – Таким же тоном сказала Анна и поудобней умостилась на его кровати. – Я все еще зла на тебя. Но теперь это уже не важно… Я вернулась, и…
- Анна, ты лгунья. Ты двулика. Ты никогда не показывала свои чувства. И теперь я понимаю почему – у тебя их просто не было. Никогда…
Теперь его голос слегка подрагивал. В этом голосе присутствовали укор, обида, злость… и неописуемая боль. Весьма неприятный коктейль. Анна видела, что и самому ему было тяжело от того, что он говорил. Но он продолжал:
- …Во сне… Ты стонала его имя… - Не выдержав, он заслонил ладонью лицо и опустил голову, съеживаясь, словно опавший лепесток.
Сердце Анны сжалось. Кровь ударила в голову, по телу пробежал холодок. Нет, это не правда. Он пошутил… Или имел ввиду что-то другое. Это не правда!
Анна не знала, как реагировать. Она боялась сделать хотя бы одно движение. Сердце стало бешено стучать, лишая возможности даже вздохнуть. Поэтому Анна не шевелилась, не дышала. Она была словно в коме: все видела, все слышала, но ничего не могла предпринять.
- Это… не так… - Едва сумела выдавить она из себя. Она старалась сделать свой голос как можно более уверенным. Но где взять эту уверенность? Анна чувствовала, как дрожала. Жизненная энергия стремительно покидала ее. Казалось, что от услышанного у нее произойдет сердечный приступ. Ею обуревали разные чувства, которые до этого она даже не ощущала.
- Ты действительно изменилась.
Йо повернулся к Киояме лицом. Его глаза блестели, как две звезды. Но в них был какой-то тусклый, непонятный блеск. Ничего общего с жизнеутверждающим светом ночи. В уголках глаз отчетливо виднелись слезы. Щеки покраснели то ли от злости, то ли от обиды. Но все же он пытался выглядеть хладнокровным. Пытался, как и она. Тем не менее, это не удавалось ни одному из них. Их поведение выдавало их волнение.
- Я сделала это, чтобы спасти те…
- Хватит врать! – Как будто захлебываясь, выкрикнул Йо. Его дыхание стало тяжелым и поспешным, прерывистым… - По логике, ты могла сделать это лишь по двум причинам. Первая – ненависть ко мне. Вторая – любовь к нему. Так как я не должен был узнать о происшедшем, то первый вариант отбрасываем сразу…
Он и впрямь стал другим. Перемены делают человека, строят его характер. Они меняют его мировоззрение. Человек меняется неосознанно.
Йо повзрослел. Стал совсем серьезным, зрелым. Те пол года… Или чуть больше… Во время ее пребывания у Хао… Он ощущал зависимость. Казалось бы, разлука укрепляет чувства. Какая глупость… Человеку свойственно забывать позитивные чувства с поразительной скоростью. Новые знакомства… Какое опасное словосочетание… С каждым днем вы все больше углубляетесь в течение жизни и забываете о прошлом… Иногда ловите себя на мысли, что уже не так сильно скучаете о любимой/ом… Сначала это пугает. А затем появляется неосознанная тяга к измене.
- Я сделала это только ради тебя, Йо. Я больше не собираюсь оправдываться.
Послышался едва уловимый скрип. В комнате стало еще холодней. Это было невыносимо.
- О, да ты просто шлюха, Анна…
Это был насмешливый, весьма довольный голос. Нет, вы ошиблись. Это был не Хао. Выставляя напоказ свои длинные ноги, на подоконнике сидела Канна. Анна никогда не видела, чтобы та улыбалась. Это было так непривычно и даже пугающе. Теперь Киояма понимала, что все приспешники Хао носили частицу его души в себе. Они связаны. Хотя и не достаточно сильны. Только пока что… И это не удивительно. Он дает им силу постепенно, чтобы они использовали ее рационально. И на это есть причины. Пожалуй, слишком очевидные.
У Анны на какое-то время пропал дар речи. Ведь если судить по ее же словам, то получается, что она действительно… Но ведь это не правда! Ведь так?..
Йо почти не отреагировал на появление Канны и уж тем более на ее реплику. Она, в конце концов, не сказала ничего нового. Она лишь высказала это с другой, своей, противоположной стороны.
Канна тихо засмеялась. Ее забавлял потерянный вид Анны. Еще одно, слишком знакомое, качество.
- Значит, Хао был прав…
Бисмарк достала из кармана сигарету и принялась крутить ее в своих длинный пальцах, словно гипнотизирую саму себя.
- Что ты имеешь в виду? – Выпалила Анна на одном дыхании. О, ей было действительно интересно. Настолько интересно, что она готова была удушить первого, кто будет на ее пути.
- Скажи, Анна, что ты собираешься делать? Ты умудрилась потерять доверие всех Асакур. А главное, ты разочаровала сильнейшего из них. Ты опозорена. – Абсолютно спокойно проговорила Канна. Складывалось впечатление, что ей не хватает чашечки кофе для полного расслабления.
В комнате появился тяжелый запах табака, Канна продолжала:
- Тебе некуда идти. Тебя везде ждет изгнание…
- Что значит, Хао был прав? – Анна стояла на своем. Она ничего не понимала, и это убивало ее. Она сама поглощала себя. Расчленяла на мелкие частицы. Каждая клетка ее тела боролась. Киояма старалась сообразить, понять, осмыслить…
Хао всегда был для нее загадкой. Ход его мыслей часто был настолько запутанным, что она теряла смысл фразы еще до ее окончания. Непонятно, необъяснимо… Ей часто приходилось угадывать. И ей, пожалуй, это даже нравилось. Но сейчас Хао знал то, чего не знала она. Хотя должно быть наоборот. Но что от него можно ожидать?
Тяжело охарактеризовать отношение Киоямы к Хао. Чаще всего это можно сделать с помощью одного слова: «Ненавижу!». А он? Нет, он не ненавидел. Прожив с ним не мало времени, Анна поняла, что, начав ненавидеть, проигрываешь. Ненависть – это слабость. Злоба – это слабость. Значит, любые чувства – слабость? Любовь? Да, это тоже слабость. Но вместе с тем, это невероятная сила. Часто неуправляемая. Говорят, ненависть и любовь идут рука об руку. Да, это так. Мало того, первое порождает другое и наоборот. И этот процесс непрерывен. Зачастую, одно чувство просто заграждает собой другое. И мы не замечаем этого, так как сильно ослеплены. НО если оба чувства живут полноценно и Вы сильный человек, то будьте уверены – вы сумеете испытать настоящее счастье.
Улыбка на лице Канны исчезла. Теперь ей трудно было понять, что же ощущает Анна, и это ей не нравилось.
- Грубо говоря, Хао воспользовался тобой, как ты воспользовалась им. И знаешь... Мне искренне жаль Йо…
Канна демонстративно покачала головой и с театральной жалостью положила руку на плечо Асакуры. Затем, не сказав ни слова, она исчезла.
Анна даже обрадовалась этому где-то в подсознании.
Больше сопротивляться давлению она не могла. Маска, которую она носила почти всю жизнь, наконец, окончательно сошла с ее лица. В сердце появились кровоточащие раны. Неизлечимые, губительные. Все, что она делала, только вредило ей. Кто же теперь для нее важней? Хао или Йо? Ненависть – любовь, любовь – ненависть… все слишком сложно.
- Оставь меня одного, Анна.
Эта просьба пугала. Имел ли он в виду всю его жизнь? Или только сейчас? Все выяснится позже. По-крайней мере она на это надеялась. А сейчас остается только надеяться…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Завтра начнется третий раунд, Апачо… - С заметным восторгом в голосе сказал он.
- Учитель, это значит…
- Да, именно это оно и значит. Угадай, кто первым вступает в поединок?
- М-м-м… Не знаю, учитель…
Послышался легкий смешок.
- Завтра повеселимся… Наконец, я осуществлю свою маленькую цель…
- О чем Вы, Хао-сама?
- О сладкой и пьянящей мести…

Глава 12. Итог
Наверняка, хотя бы один раз в жизни, вы просыпались рано утром, когда ночь еще не покинула небесное пространство, но уже намеревалась сделать это. Когда на улице ни души. Все, что вас окружает, кажется таким мертвым и, в то же время, удивительно живым. Когда на темно-синем небе все еще горят несколько заблудших звезд, а на тонкой линии горизонта пробивается первый, ярко-красный, с пурпурным оттенком, луч. Время, когда пробуждается природа… В такой момент вы осознаете, как чудесно жить именно сейчас, именно здесь. Серые будни отходят на задний план, все обиды и козни забываются. Время останавливается. Есть только природа, эта очаровательная, ошеломляющая природа, и вы… И вас уже не мучает сонливость. Вы получаете заряд энергии и воле к жизни. И в этот момент вы живете, радуетесь… и очищаетесь.
Она пробиралась сквозь голые и сухие ветви, которые в этом месте все равно казались живыми. Тысячелетние сосны лениво осторожно покачивались на ветру, с иголок их опадали яркие беле снежинки самых разных форм, иногда совсем причудливых и сказочных. Она ничуть не страшилась лишний раз уколоться или же застрять в сугробе. Она шла довольно медленно. Было по-зимнему холодно. Мороз щипал за щеки и нос, но это даже забавляло.
Спать совсем не хотелось, невзирая на то, что она уже вторые сутки на ногах. Поспишь здесь! После всех тех событий, что произошли!..
Зимой природа всегда принимала какую-то иную, странную форму. Особенно, если это полноценная зима со снегом и метелями, морозными буднями и блестящим, ярким солнцем. По утрам этот маленький снежный мир казался особо очаровательным. Все сплошь усыпано пушистым белым одеялом. Даже странно. Снег лежал так гладко, как будто специально усердно проглаживал его.
Бывало трудно идти, так как снег стал твердым, за ночь заледенел и теперь, ступая, она часто проваливалась в небольшие западины, где снег был расположен слоями: нижний слой был мягким, шелковым, а верхний – затвердевшим, но не до такой степени, чтобы выдержать вес человека.
Небо было усеяно звездами, но оно успело утратить свою ночную мрачность и угрюмость. Теперь оно было нежно-голубым, чуть мутным…
Воздух невероятно свеж и прозрачен. Приятно пахло хвоей.
И вот, невдалеке, наконец, показалась та самая опушка. Очень странное ощущение. Как будто находишься на грани жизни и волшебства. Впереди лишь белоснежная пустыня, сзади все сплошь покрыто деревьями. Присмотришься – издали вновь видны верхушки сосен. Совсем рядом синеет озеро, полностью покрытое толстым слоем льда. Словно зеркало, оно блестит от любого источника света, что случайно попадет на него.
Она остановилась. На горизонте уже показалось солнце, что в это время года совсем не спешило представать перед миром. Она глубоко вздохнула, от чего возле ее лица образовалось небольшое облако, и опустилась на колени, по которым в тот же миг пробежала дрожь. Сняв перчатку, сразу выдохнула на слегка побелевшую от холода ладонь. Засунула руку в карман пальто, немного помешкала и достала, ярко переливающиеся синим цветом, четки, что когда-то служили не просто браслетом. Когда-то, очень давно они были символом вечной любви. Она всегда хранила их, часто смотрела, успокаивая себя… Но теперь, когда она потеряла все, что было ей дорого, нужно оставить воспоминания и смирится. Нужно двигаться дальше, вперед.
Она сжала руками браслет на груди. Она никогда не позволяла себе плакать. А сейчас, наконец, позволит. Слезы ручьями будут струиться по ее белому лицу, а рыдания станут вырываться изнутри все чаще, с большей силой, пока она не замолчит от изнеможения. Затем она положит их на снег и распрощается со старыми воспоминаниями.
Ее руки все еще дрожали. Кожа на лице как будто стянулась, что создавало совсем неприятное чувство утеснения. Ресницы оставались мокрыми, а губы слегка посиневшими и потрескавшимися. Пора уходить. Еще раз бросив последний взгляд на четки, Анна развернулась и пошла обратно, в серую и, теперь почти мертвую, жизнь.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Послышался не громкий, глухой стук в дверь. Ответа не последовало, поэтому дверь вскоре отворилась, тихо ударяясь о стену.
- Манта? – Ошеломленно спросил Йо, явно не ожидавший увидеть в данное время своего друга.
Манта все еще оставался невысокого роста юношей (мальчиком его все-таки уже не назовешь) с обеспокоенным выражением лица. Он стоял на пороге комнаты. Становилось холодно. Его рот был приоткрыт. Он явно хотел что-то сказать, но по тому, как прытко бегал его взгляд, можно было понять, что он никак не может подобрать слова.
- Йо-кун… - Наконец вымолвил он. – Прости, я понятия не имел, что Анна… - Он замолчал, замечая резкую перемену выражения лица Йо. Тот заметно побледнел и в тоже время помрачнел.
- Будь добр, прикрой дверь, Манта…
Оямада, словно очнувшись, вприпрыжку ринулся к двери и быстро закрыл ее. Затем уже не так резво он подошел к кровати друга и, с жутким скрипом, пододвинул табурет, взобрался на него, устремив взор на Асакуру.
- Йо-кун… Хоро и Рен тоже здесь. Все в полном смятении! Никто из нас и подумать не мог, что Анна-сама выступит против тебя!
Что-то неприятно кололо под желудком. Йо прекрасно помнил, что подвигло его бывшую невесту на предательство. И все же он не мог простить. Ведь она так изменилась! И он… Эта внутренняя борьба так утомляет…
- Скажи… - продолжал Манта. – Ты простишь ее?.. Сдержишь слово?
Что-то продолжало колоть и, тем самым, терзать совесть. Но теперь это были смешанные чувства. Анна предала его гораздо значительней, чем Манта мог бы предположить. Как хочет Йо рассказать ему всю правду, пожаловаться на такую несправедливость, проклясть Хао, что изменил характер Анны в корне… Но он не мог. Что-то не давало ему это сделать. Да и мысли сейчас были заняты другим. А именно – о предстоящем бое. Первым боем третьего раунда. И по року судьбы соперником его выступает его самый заклятый враг, тот, кто превышает в силе в сотни раз; мудрости, ловкости его нет равных… А может быть есть? Вновь ощущается то привычное волнение…
- Я не знаю… Она и сама злится на меня. – Йо попытался говорить как можно спокойней, дабы не выдавать нервозность, что буквально не давала ему сидеть на месте и трезво мыслить. Но получилось совсем тихо и невнятно.
- Мы слышали вчера о бое… Это несправедливо! Ты же ранен еще! – Манта указал на грудь Йо, что была обмотана бинтом, на котором выделялись бордовые пятна крови. Как будто Йо сам не видел! – Король духов с ума сошел! Он что, решил тебя погубить?
Йо задумчиво закусил губу. Манта так быстро говорил, что было ясно – он хотел отойти от темы Анны. За это Йо был невероятно благодарен ему. Манта был, пожалуй, единственным человеком, что понимал его с одного слова, взгляда…
- Но ты победишь его! Ты должен отомстить ему за нее. Ты ведь достаточно силен…
Манта осекся. Он хотел подбодрить, и тема вновь повернулась к Анне… К тому же надежды победить Хао почти не было… Сейчас можно было надеяться только на свои силы. НО ведь вчера его смогла одолеть даже Мати! Конечно, он просто не заметил ее, но какая разница? Ну почему она не добила его? Не лишила фуриоку окончательно? Не было бы никаких проблем! Но нет же!.. Может быть, Хао дал ей распоряжение не убивать его? Наверняка хочет теперь сам убить его. Но откуда он мог знать о бое?
- Йо-кун, ты можешь не волноваться насчет Фауста. Он счастлив. Он сам это сказал… Они с Элизой… - Манта мнимо улыбнулся. Не слишком утешительная новость. Хотя если Фауст счастлив…
- Как Рен и Хоро? Я так давно не видел их… - Йо невольно взглянул на дверь. – Они там?
- Сейчас они в гостинице, рядом. Рен сказал, что тебя не стоит оставлять одного. После распределения на втором раунде, вы почти не виделись. Да и сам Рен был не слишком здоров. Ну, знаешь, после того боя… С Марион… Ходил еще угрюмее, чем обычно. На каждого бросался, что не скажешь… А Пирика от Хоро не отстает. Не дает и шаг сделать, все со своими тренировками цепляется. Она была так озабочена уходом Анны! А потом еще и эта новость…
Манта глубоко вздохнул. Мысль об уходе Анны подавляла даже его. Не стоит обманывать себя – все они любили ее. От этого становилось совсем грустно…
Она оба погрузились в воспоминания. Глаза смотрели в одну точку, словно стеклянные. Манта резко прищурился. Наверно, вспомнил, как неоднократно получал от нее по голове. И все же было в этом взгляде столько горечи потери, что бессмысленно оспаривать его любовь.
- Еще Рен сказал, что не даст Хао убить тебя. Они с Хоро и Чоколав собираются вступить в бой, когда понадобится. Даже если из-за этого их исключат их турнира.
- Значит, и вы считаете, что я не смогу победить? Что ж, я и сам это прекрасно знаю. Нет смысла врать самому себе. Я готовлюсь к худшему, Манта…
- Нет, нет! Я не это хотел сказать!..
- Ну, хватит. – Йо говорил теперь так спокойно и легко, что складывалось впечатление, что ему абсолютно плевать на свою судьбу и смерть его не страшит. – Мне нужно пока побыть одному. Не обижайся, Манта.
Оямада лишь кивнул в ответ, с видом полного понимания на лице спрыгнул с табурета, повернулся и быстрым шагом, что сопровождался тихим стуком, удалился из палаты, оставляя Йо наедине.
- Ну что ж… Готовься, Йо. Время почти пришло…
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Близился обед . Жизнь в деревне Добби начала оживать. Тут и там бегали безмятежные, словно погрузившись в детство, шаманы, играя в снежки. Все шло своим чередом. Никто не хотел сейчас вспоминать о грядущих бедах. Сейчас для всех существовало только настоящее. И неудивительно – все вокруг напоминало волшебное, сказочное королевство. Только ей не было так весело. Свет был повсюду – и на небе, и на земле, но она видела перед собой лишь серую дымку. Никто не понимал ее. Никто не знает, что через четверть часа все погрузится во мрак. Все погибнет, исчезнет. Нет, она этого не боялась. Давно она утратила волю к жизни, а это, говорят, самое страшное, что может произойти с душой. Что ждет ее в будущем? Слишком ярко всплывают образы, ею придуманные… Теперь есть только мир и она. И, к сожалению, они больше не связаны. Страшно осознавать, что теперь она сама по себе. А раньше? В общем-то, так было всегда, но ее вела четкая цель. Но теперь цель стала на задний план. Рассудок ее мутнел, когда она вспоминала Его. Любовь… Чертова любовь, способна сломать все. А Йо? Что она ощущала, когда думала о нем? Еще одна любовь? Да… Но иная… Такая же живая, сильная, но другая…
Анна и не заметила, как пришла на стадион и заняла свое место. Только сейчас она услышала гомон, сопровождающийся хихиканьем, позвякиванием сувениров и заинтересованным, возбужденным шушуканьем. Каждый желал предсказать исход боя. Некоторые даже поговаривали, что Силва принимает ставки. Какое убожество. Она всегда знала, что весь этот турнир ничего хорошего за собой не несет, как, в общем-то, любое мероприятие такого масштаба.
Неожиданно толпа притихла. Анна заметила, как один мальчик что-то воскликнул и показал пальцем на арену, женщина, сидевшая рядом, наверняка мать ребенка, шлепнула его по руке, и тот сразу же порозовел и смутился. Такая тишина пугала. Странно было наблюдать, как около миллиона человек просто сидят и глядят на арену, не шевелясь, не переговариваясь. Казалось, никто даже не дышал. В воздухе царило ощущение постепенно нарастающего напряжения. Все взоры были устремлены на прибывшего.
Заметно похолодело. Отдельные снежинки, изредка кружившиеся в воздухе, теперь спускались отовсюду, проделывая самые сложные виражи и петли, качались со стороны в сторону, колеблемые порывами ветра, словно миниатюрные кораблики.
Фигура, что вызвала особый ажиотаж, от которого каждый не смел открыть рта, медленно приближалась к середине арены. Он был одет совсем по-летнему. Это никого не удивляло. Во всяком случае, половину зрителей точно. И такая резкая перемена в погоде, конечно же, его рук дело.
Он остановился. Его взгляд был непременно точным, прикованным к противоположному входу, где вскоре появился его оппонент. Тишину разрезал, как камень воду, голос одного из представителей патчей. Анна не знала, как его зовут, но видела его раньше. Голос доносился со средины арены и эхом отдавался из граммофонов, стоящих по всей округе. Таким образом, за боем могли следить все жители деревни.
Йо, наконец, приблизился к Хао на нужно расстояние. Анна краем глаза заметила движение на сиденьях чуть ниже ярусом. Это был Манта. Рядом с ним, как обычно скрестив руки, стоял Рен, который сосредоточено всматривался в лица братьев. Там были и все остальные друзья Йо, включая Тамао. Анна с трудом сдержала себя, чтобы не бросится на нее с Шикигуми Хао. Сейчас там должна была быть и она. Рядом с ними. Но, увы…
Голос патча вскоре затих, поступила команда к началу боя. Напряжение достигло своей высшей точки, должно было вот-вот вырваться на свободу, как сильно натянутая струна неожиданно разрывается и ударяет по пальцам.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Ну что, братец? Готов проститься с этим миром?
- Я этого не боялся никогда. И не боюсь умереть. Но тебе не позволю удостоиться такой великой честью.
- О, Йо… Как смело сказано. Очень жаль, что все так закончится. Ну что ж. Давай – начинай! Я хочу запомнить тебя таким, а не то, что от тебя останется…
Йо затрясся всем телом, сжав от злости зубы.
- Что такое, братишка? Я тебя обидел? Ах, прост… Я бы тебя пожалел, но ты слишком долго крутишься у меня под ногами… Да, и еще Анна… - Хао усмехнулся, подняв голову. – Ты ведь уже знаешь, так? Она очень у тебя интересная…
- Не смей плохо говорить об Анне!
Йо побагровел от злости до такой степени, что, казалось, снег у его ног сейчас начнет таять.
- Плохо?.. Ах, глупый… Я говорил вполне серьезно. К тому же… Что ты сделаешь? Убьешь меня? Вперед, попробуй!..
Ухмылка на лице Хао, что выражала все его презрение и насмешку, стала совсем явной. Неожиданно вокруг него вспыхнуло яркое пламя. Оно резало глаза, сильно выделяясь на фоне снега. Этот огонь был необычным, каким-то настоящим, резвящимся, словно живое существо. Воздух стал горячим, тяжелым. Зрители на трибунах охнули. Хао взметнулся вверх, все больше окружая себя пламенем, рожденным из самых недр его души, сущности.
- Давай, Йо! Не заставляй меня ждать…
Йо на миг раскрыл рот от удивления. Он никогда не видел подобную форму контроля над духом. Самого духа не было. Йо даже подумал было, что Хао использует простое единение, но это было что-то другое. Нужно было сосредоточиться. Йо собрал всю свою силу воли и положил руку на меч. Тот засветился, озаряя огненную арену, точно преисподнюю, чистым, ослепительным светом. Зрелище было настолько чудесным, что у многих людей на лицах мелькнула улыбка.
Йо метнулся вслед за Хао вверх и со всей силой размахнулся мечом, чтобы нанести удар. Правда, он не знал, куда бить. Духа огня не было видно. Может быть это какой-то трюк? Находясь в смятении, Йо решил нанести удар прямо на Хао. Но не успел он сообразить, что произошло, как его охватила волна нестерпимой боли. Она расползалась по телу, словно стайка пауков. Хотелось кричать, метаться, только бы приглушить эту боль. Что-то внутри пыталось вырваться на свободу, рвало и терзало, жгло все внутри.
- Нравится, Йо? – С явным удовольствием, растягивая слова, спросил Хао. Сейчас он находился предельно близко к брату и своими руками врезался в его грудную клетку, проходя ими сквозь нее. Было видно, как напрягаются его мышцы на руках, как будто он сжимал их и разжимал.
Зрители на трибунах были в ужасе. Зрелище было весьма устрашающее. Многие из них плакали, прикрываясь руками, некоторые в спешке покидали арену, стараясь по возможности не смотреть на то, что происходит внизу.
У Анны сжалось сердце. Йо больше не мог терпеть, и теперь его крики и душераздирающие вопли были громче, чем шум тысячи голосов. Он не мог пошевелиться, но боль была настолько нестерпимой, что его колотило, бросало в жар, в дрожь, из глаз текли слезы. Он был похож на живого трупа, содрогающегося в судорогах. Анна поднялась и рванула к нему. Глаза ее резало, слезы из них катились градом, она едва дышала, как будто от каждого ее вздоха Йо становится еще больней. Несколько судей останавливали Рена, Хоро и Чоколава, Анна видела, что между ними вспыхнула ожесточенная борьба. Но ей было плевать. Она должна туда попасть, должна что-то сделать. Она не может допустить его гибели.
Неожиданно крик прекратился. Анна замерла, боясь опустить глаза, чтобы увидеть, что произошло. Послышался глухой хлопок. Йо безжизненно рухнул на мягкую землю. Он больше не дрожал, не извивался. Он просто лежал, прикрыв глаза, спокойный, умиротворенный, словно море в штиль. Анна вскрикнула. Все вокруг вновь замолчали.
- Нет… не может быть… Нет!..
Проговаривая эти слова вслух и про себя снова и снова, она старалась заверить себя, что это так. Она не желала принимать правду. Все это лишь ложь. Нет, она не верит. Это глупость. Но почему ноги стали ватными и появляется ощущение, что вот-вот упадешь в обморок?
- О, моя дорогая Анна… - Асакура старший поправил пончо и устремил свой взгляд, что еще не успел утратить ту долю бешеной необузданности, и приобрести то удивительное спокойствие. - … Ты все продолжаешь метаться со стороны в сторону. Я был восхищен тобой, но сейчас ты утратила мое расположение. Ты слишком долго колеблешься… В тебе больше нет той решимости, в которой заключалась твоя сила. Я разочарован.
Анна и не заметила, как опустилась на колени. Теперь она усердно глотала слезы, ручьем лившиеся из ее покрасневших глаз. Все исчезло. Больше ничего не существует. Нет жизни. Нет ничего. Смысл утерян. Вновь. Есть только боль… Йо погиб. Надежды нет. И, черт побери, она все же ловит себя на мысли, что любит этого мерзавца. Что он знает это и специально мучает ее. Как же она от этого утомилась.
- Йо жив. – Уже спокойным и важным тоном произнес Хао. – Но ему осталось жить не долго. Вскоре вся его душа погибнет и останется только тело.
Анну внезапно озарило, что произошло. Значит, Хао использовал самое страшное оружие, что только могло бы быть. Он уничтожал саму сущность Йо. И телесные повреждения ничто, по сравнению с этим.
- Ты понимаешь, что Йо тебе не спасти. Поэтому я предлагаю тебе заслужить мое доверие. Я поверю тебе вновь, если ты выберешь мою сторону. Я смогу простить тебе твою, так скажем, минутную слабость, если ты убьешь его.
Анна вновь вздрогнула. Это заметил и Хао.
Убить… Йо? Он жив?! Он жив! Убить… Умрет… Нет! Нет! Он не может… нет…
Хао внимательно наблюдал за Киоямой. Его взгляд был бесстрастным, нельзя было определить, что он чувствует. Он казался каким-то отстраненным, как будто все, что произошло, иллюзия, созданная им самим.
Анна поднялась. Хао продолжал смотреть на нее. Шаг. Еще несколько шагов. Они неуверенные, мелкие. Йо все ближе. На теле его ни единой царапины, ссадины, но выглядит он болезненно плохо. Она все ближе… Вот в руках уже его меч… Такой тяжелый, выглядит нелепо в ее маленьких руках, и в тоже время предает ей воинственности, подчеркивая красоту. На лице слезы, но взгляд полон холодной, пугающей решимости. Она сделает это. Она должна доказать ему, что способна, что заслуживает уважения. Лезвие клинка блеснуло на луче солнца. Рывок!..
Толпа разразилась криками ужаса. Рен и Хоро, что до этого сражались с судьями турнира, замерли. Наступила тишина, и ее ни с чем нельзя было спутать. Только такая тишина озаряет все кругом, когда смерть находится совсем рядом, и каждый чувствует ее.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Что ты сделала?!! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?!! Зачем?..
- Почему, Анна?
- Какой ужас!
- Скорую!..
- Быстрей, чего же вы ждете?!!
- Посторонитесь, расступитесь! Ей нужен воздух!
Ну что они все так кричат? Так хочется покоя… Почему так холодно? Нужно укрыться… И побыстрей. Что? Почему так плохо видно? Все расплывается… Даже забавно. И так светло!.. Хао… Какой же он красивый… Что-то новое в его взгляде.. Но что?
- Почему ты так поступила, Анна?
Какой приятный голос… Он так успокаивает… Хочется прикрыть глаза… Уснуть… Но пока что нельзя…
- Я люблю тебя, Хао…
На ее лице улыбка… Счастливая улыбка… Которой не было на ее лице никогда.
- Люблю… Не могу ослушаться… Но и не могу убить его… прости…
- Ты всегда удивляла меня, Анна… Я восхищался тобой с первой нашей встречи… Ты действительно хочешь уйти?
- Честь… Достоинство… Самоуважение… Если хорошенько подумать, у меня… - Анна кашлянула, изо рта полилась алая кровь. – Х-холодно… У меня.. никогда не было ни того, ни другого, ни третьего… Я не рвалась на этот свет, не встретила того, кто полюбил бы меня, я всегда поступала неправильно… И сейчас готова допустить… Что жизнь моя… и так загублена мною… Я буду ждать Йо и всегда… Слышишь?.. Всегда любить тебя… И ненавидеть…
Кровь стекала по ее телу и лезвию клинка, что прошло сквозь нее. Одежда ее приобретала яркий алый оттенок. Она продолжала улыбаться, но было видно, что это удается ей с трудом.
Она ощутила, как его рука оказалась на ее щеке. На удивление теплые пальцы убрали слезинку, катившуюся по лицу. Он не улыбался.
- Прощай, Анна…
Хао… Прощай, Хао… Какой же ты красивый… Но так холодно… Хао.. Где ты?.. Не исчезай!.. Нет, прошу… Еще секунду!
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Эпилог

Историю Человечества всегда можно было сравнить с пестрым гобеленом, где изображены раскрытые в крике рты, плоть, с которой содрана кожа. И все вокруг тонет в свернувшейся крови, и все эти страсти продиктованы беспредельными амбициями, алчностью и коррупцией, и все в конечном счете решают заговоры и военные походы. НО при этом всегда надо было сохранять тонкий баланс добра и зла, власти, эгоизма, светскости и строгости. Но всегда ли это было возможно? Вы и сами знаете ответ.
Йо Асакура скончался на следующий день, так и не очнувшись ото сна, в который погрузился из-за смерти души. Его тело так зависело от нее, что не смогло существовать при такой потере больше суток. Его похоронили рядом с Анной Киоямой, которая не дождалась прощения от жениха, но получила благословление от самого дьявола, что вскоре уничтожит мир. Никто никогда не поймет истинные причины, что свели ее в могилу. Может быть, понимал только Он, но не нам судить. Вы можете спорить со мной, но ведь каждый всегда остается при своем мнении, не так ли? Правильно ли это? А что в этом грешном мире правильно? Есть лишь одно мнение и его опровержение. И вы глупы, если не цените жизнь. Жизнь, не существование. Живите, радуйтесь, влюбляйтесь и умирайте ради любимых, но главное – уважайте себя.

Пожалуйсто

Тамао
Как тебе хентайчик?Только Анна быстро сдалась...зато как все описано

Тамао Если у тебя тоже есть какие-нибудь фики выставляй ))

Тамао
Ну позязя

Эх  гдеб еще такой хентай отрыть...

Тамао
Ага! Вот и я о том же! Или так напишут что повеситься охота.

Кстати могу выставить пример такого хентая